Неточные совпадения
Перебирая их, он в нижнем ящике старой тетушкиной шифоньерки
красного дерева, с брюхом и бронзовыми кольцами в львиных головах, нашел много писем и среди них
карточку, представлявшую группу: Софью Ивановну, Марью Ивановну, его самого студентом и Катюшу — чистую, свежую, красивую и жизнерадостную.
Каждую женскую
карточку я перечеркивал вдоль
красным карандашом и нахожу, что это удобнее, чем иметь особую рубрику для отметки пола. Я записывал только наличных членов семьи; если мне говорили, что старший сын уехал во Владивосток на заработки, а второй служит в селении Рыковском в работниках, то я первого не записывал вовсе, а второго заносил на
карточку в месте его жительства.
Красный альбом не представлял ничего особенного, потому что состоял из самых обыкновенных фотографий во вкусе старых холостяков: женское тело фигурировало здесь в самой откровенной форме. В синем альбоме были помещены
карточки всевозможных женщин, собранных сюда со всего света.
— Владимир Ипатьич! — прокричал голос в открытое окно кабинета с улицы Герцена. Голосу повезло: Персиков слишком переутомился за последние дни. В этот момент он как раз отдыхал, вяло и расслабленно смотрел глазами в
красных кольцах и курил в кресле. Он больше не мог. И поэтому даже с некоторым любопытством он выглянул в окно и увидал на тротуаре Альфреда Бронского. Профессор сразу узнал титулованного обладателя
карточки по остроконечной шляпе и блокноту. Бронский нежно и почтительно поклонился окну.
Персиков ухватился одной рукой за
карточку, чуть не перервал ее пополам, а другой швырнул пинцет на стол. На
карточке было приписано кудрявым почерком: «Очень прошу и извиняюсь, принять меня, многоуважаемый профессор на три минуты по общественному делу печати и сотрудник сатирического журнала «
Красный ворон», издания ГПУ».
Около торта размещались принесенные сегодня пастором: немецкая библия в зеленом переплете с золотым обрезом; большой
красный дорогой стакан с гравированным видом Мюнхена и на нем, на белой ниточке, чья-то
карточка; рабочая корзиночка с бумажкою, на которой было написано «Клара Шперлинг», и, наконец, необыкновенно искусно сделанный швейцарский домик с слюдовыми окнами, балкончиками, дверьми, загородями и камнями на крыше.
Григорий Александрович, войдя в свой кабинет, повалился в широкие кресла; лакей взошел и доложил ему, что, дескать, барыня изволила уехать обедать в гости, а сестра изволила уж откушать… «Я обедать не буду, — был ответ: я завтракал!..» Потом взошел мальчик лет тринадцати в
красной казачьей куртке, быстроглазый, беленький, и с виду большой плут, — и подал, не говоря ни слова, визитную
карточку: Печорин небрежно положил ее на стол и спросил, кто принес.
Молчание. Вошла рыжая Маша с письмами и визитными
карточками на подносе. Догадавшись, что разговор шел о ней, она
покраснела до слез.
Комната была просторная и светлая; на окнах
красные ситцевые гардинки; диван и стулья, обитые тем же дешевым ситцем; на чисто побеленных стенах множество фотографических
карточек в деревянных ажурных рамах и два олеографических «приложения»; маленький пузатый комод с висящим над ним квадратным тусклым зеркалом и, наконец, в углу необыкновенно высокая двухспальная кровать с целой пирамидой подушек — от громадной, во всю ширину кровати, до крошечной думки.
Красное от вина лицо Василия Петровича еще более
покраснело. Не зная зачем, он расстегнул сюртук, вынул свою книжку и достал драгоценную
карточку. Кудряшов схватил ее и начал рассматривать.
Нечего и говорить, что такие знаки благоволения окончательно привели в восторг Володю, и,
покрасневши до макушки своих кудрявых волос, он, разумеется, прерывающимся от волнения голосом обещал прислать и
карточку и написать письмо и, расставшись затем с англичанкой, побежал в свою каюту и стал рассматривать
карточку с тем благоговейным восторгом, с каким один сингалезец в Сингапуре глядел в храме на статую Будды.
Старуха запыхтела, полезла за пазуху и вытащила оттуда
красный ситцевый платок. Развязав на платке узелки, она потрясла его над столом, и вместе с наперстком упала фотографическая
карточка.
Когда, через десять минут, он вошел в свой кабинет, Маруся лежала на диване. Лежала она на спине, лицом вверх. Одна рука спускалась до пола вместе с прядью волос. Маруся была без чувств. Топорков,
красный, с стучащим сердцем, тихо подошел к ней и расстегнул ее шнуровку. Он оторвал один крючок и, сам того не замечая, порвал ее платье. Из всех оборочек, щелочек и закоулочков платья посыпались на диван его рецепты, его
карточки, визитные и фотографические…
Артур промолчал. Эффект, на который он рассчитывал, не удался. Графиня при виде
карточки не побледнела и не
покраснела…Она только вздохнула и — странно! — в ее глазах засветилось доброе чувство при виде хорошенького, почти детского личика.
Отдав это письмо мадам Блаухер для отсылки на почту, Артур сел за стол и принялся карандашом рисовать на портрете большой тюльпан. Карандаш был зачинен с обоих концов. Один конец был
красный, другой синий. Ни тот ни другой цвет не ложились на эмаль
карточки. Ильку не удалось посадить в тюльпане, несмотря на то, что Артур просидел за рисованием до тех пор, пока стало темно…
Николай Иванович пробежал несколько строк, написанных на оборотной стороне визитной
карточки, слегка
покраснел и нахмурился.
Звиздулин долго стеснялся и трусил. Наконец, когда Пересолин стал сердиться, фыркать и
краснеть от нетерпения, он послушался. Собрав
карточки и перетасовав, он разложил их по столу и начал объяснять...
Приготовляемся к съезду петербургских лавочных приказчиков. Одну четверть водки настаиваем черносмородинным листом, другую — рябиной. Горничная Марья Дементьевна шьет флаги из старой юбки и
красной занавески для украшения зала съезда. С поваром составили
карточку легкой закуски, которая будет предложена съезду. Вот эта
карточка...
Дочь барыни, которая до сих пор на визитных
карточках неизменно ставит во второй строке"рожденная княжна Токмач-Пересветова", кроткая, сдержанная,"нутряная"девушка носила в себе, до встречи с ним, запретный плод великодушных,"
красных", по-тогдашнему, идей, порываний и сочувствий.